...Я перетёк как жидкий воск из мастерской Мадам Тюссо в другую
жизнь, где нет любви, где нет тебя и боли нет. А ты всё так же, как
всегда, изобретаешь колесо, чтоб на основе колеса изобрести велосипед.
Ты продаёшь своё тепло за Гонолулу и Пирей, за пятизвёздочность жилья,
цедя сквозь зубы: «Эй, гарсон...». А я в своём степном раю на солнце
сохну, как пырей, по той, что много лет назад мне посулила сладкий сон,
по той, чьи руки целовал в слепом дурмане нежных грёз, ловя желания
твои, читая мысли на лету.
Я виноват был в том, что я не Монте-Кристо и не Крёз, что не Armani и не Boss мою скрывали наготу.
...Хрустальный
кубок опустел, и пересох живой ручей, погас очаг, его золу рассеял
ветер без следа. Затем настали холода и я, продрогший и ничей, блуждал в
трёх соснах и блудил, отправив душу в никуда...
...Нет, я не
встану никогда под пыльный шёлк твоих знамён, я окна настежь распахну,
закрою двери на засов. Соринка в атомных часах не поменяет ход времён,
но может запросто сломать начинку атомных часов. Я с болью вырву из души
воспоминанья, имена, я обращусь к часовщику, и он починит мой уют, но
это завтра, а пока - кольцом сосновая стена, внутри - ни радости, ни
слёз, и даже птицы не поют.
...Пожалуй, каждому своё. Тебе на
яхту, мне в метро. Я не пытаюсь всё вернуть, ведь мы давно уже не те. Ты
знаешь, я пишу стихи. И если слово – серебро, я начеканю тонны слов,
слагая гимны Пустоте...
Алексей Порошин
Комментариев нет:
Отправить комментарий