Уже давно прошло время, когда чего-то ждала, на что-то надеялась... И лишь перед новым годом откуда-то из глубины души пробивается легкая дрожь ожидания чуда новогодней ночи, и трепещет крылышками бабочка-надежда...
Декабрь заснежен и обесточен.
Чертовски сложен. Чертовски точен.
Декабрь с чертами полярной ночи
нас убаюкивает метелью.
Под Новый год снова веришь в числа,
желаешь, чтобы у всех случился
хороший год; недостаток смысла
вполне компенсируется весельем.
И если возможно вернуться в детство,
то не отыщешь надежней средства:
подарки, снежки, мандарины, после —
пепел в бокал с шампанским.
Двенадцать ударов — и всё по-новой:
жить, ошибаться, смеяться, словно
не веришь обычно в магию слов, но
заговОром почти шаманским
про счастье шепчешь и про удачу,
надеясь: в этом году иначе
всё обернётся, что станешь зрячим
до важных дел, и слепым к пустому.
Неважно, как долго всё будет длиться,
встречать любимых, смотреть в их лица —
и говорить, пока ещё говорится,
о самом важном —
так по-простому.
Алекс Микеров
Чертовски сложен. Чертовски точен.
Декабрь с чертами полярной ночи
нас убаюкивает метелью.
Под Новый год снова веришь в числа,
желаешь, чтобы у всех случился
хороший год; недостаток смысла
вполне компенсируется весельем.
И если возможно вернуться в детство,
то не отыщешь надежней средства:
подарки, снежки, мандарины, после —
пепел в бокал с шампанским.
Двенадцать ударов — и всё по-новой:
жить, ошибаться, смеяться, словно
не веришь обычно в магию слов, но
заговОром почти шаманским
про счастье шепчешь и про удачу,
надеясь: в этом году иначе
всё обернётся, что станешь зрячим
до важных дел, и слепым к пустому.
Неважно, как долго всё будет длиться,
встречать любимых, смотреть в их лица —
и говорить, пока ещё говорится,
о самом важном —
так по-простому.
Алекс Микеров
